если он такой успешный, то должен поддержать маму с ребёночком. или у него нет сердца.

лайк если не сидишь в социалочках кроме поента и бнв и твои одноклассницы не знают, кем ты стал

Германская военная делегация на первомайском параде на Красной площади 1 мая 1941 года.

Здравствуйте, один мой друг участвует в конкурсе... https://ria.ru/world/20170429/1493383797.html

Дочерний банк Home Credit в Казахстане к 1 мая выпустил ролик с поздравлениями на разных языках в честь Дня единства народов Казахстана. Для идентификации языка были использованы государственные флаги. Для поздравления на уйгурском языке был использован флаг Восточного Туркестана, используемый уйгурскими сепаратистами и запрещенный в Китае.
☑ На ровном месте получить проблемы с Китаем

Да здравствует Свободная Рыбиция Пинты!

Так это известная тема.

После появления интернет-моды на интровертов и социопатов интроверты и социопаты, встреченные в компаниях, стали делиться на два типа. Одни сидят в уголке и ни с кем не общаются, другие ловят зазевавшихся за пуговицу пиджака, зажимают в угол и часами вещают, какие они интроверты и социопаты и терпеть не могут общение.

ваше будующее ещё бабангида в 'гетто нелепых людей' описал - хули вы думаете о нём вообще?

Если вы хуесосы неоперившиеся, социолузеры и вафлелохи, то уж хотя бы несите свое бремя неудачника с достоинством. Ненавижу нытиков. Никому не нужна размазня, не способная ничего поменять в жизни. Плачься в жилетку своей мамаше, когда она придет с работы. Не думай, что ты такой уникальный и притягательный. Таких как ты чмошников - миллионы. С какого вдруг хуя ты, ничтожество, решило, что ты достойно своих "заплывших говном" образов? Я искренне желаю тебе соснуть хуйца in a long run. Хочу чтобы ты страдал. Чтобы ты жалел себя и дальше. Я страстно желаю, чтобы ты влачил своё жалкое существо по говну и дальше. Я очень надеюсь, что ты разочаруешься и в себе и в своей жизни еще больше. Хочу чтобы ты дошел до абсолютной точки. И только тогда у тебя может быть будет возможность на спасение. А пока что, ты безпробудное чмо. Чтоб ты сдох, бесполезная мразь.
пруфов не будет, я здесь не для камхоринга. просто разъясняю вам, мудакам где вы жутко фэйлите. заебали уже сопли размазывать, мудаки. мужыки блядь. хуесосоы. и небось все мечтаете о женственной, милой, доброй девушке? а вы подумали долбоёбы недоделаные, что именно из-за таких ебучих нытиков как выим и приходится быть НЕженственными? кто блядь щарабатывать будет? семью кормить, о детях заботиться и давать им светлое будущее? в конце концов, таких гандонов каквы, вашей же девушке придётся от гопоты защищать, размазаня ёбаная. Вот поэтому мы и ебёмся с быдлом, потому чт ооно не ноет, потому что оно способно постоять не только за себя, но и за нас и за наших детей. а вы лейте слёзы-сопли, может из жалости какая-нибудь жируха вам и даст. а может такой же мудоёб подставит очко, так чтобы попробовать а как оно?

Каждый охотник желает знать,
Где сидит фазан,
Каждый царь желает взять
Тверь или Казань,
Каждый червь желает прорыть
Ход внутри Земли,
Каждая рысь желает рысь,
Каждый китаец — Ли.

Может быть, я похож на нож,
Может быть, ты — на штык,
Каждый из нас на что–то похож,
Похож даже "я" на "ты".
Если же ты похож на мента,
Сунь себе в рот свисток.
В небе, гляди, — красота –
Радуга в семь цветов.

Каждому что–то суждено,
Это, а может, то,
Каждый стучится в дверь, иль в окно,
"Это я — конь в пальто!"
Каждый похож на своих детей,
Дети не могут лгать,
Дети висят себе в пустоте,
Пока не сорвёт их мать.

Среди ученых книжных груд,
Что в виде мумий позабытых,
Слоями пыли перевитых,
В лавчонках уличных гниют,
В глаза бросаются порою,
Будя толпу печальных дум
И поражая вместе ум
Какой-то важной красотою,
Рисунки странные: скелет
Иль остов, мускулов лишенный,
С лопатой, в землю погруженной,
Стоит, как пахарь древних лет.

• Колодник, взятый у могилы,
  Всегда зловещий и немой,
  Скажи: чьей волей роковой
  Ты напрягаешь снова силы
  Давно разбитых позвонков?
  В чьей это ферме захудалой
  Плодами жатвы небывалой
  Ты закрома набить готов?

Иль хочешь ты, эмблемой странной
Пророча всем одну судьбу,
Нам показать, что и в гробу
Неверен сон обетованный?
Что все нам может изменить,
Что даже смерть с могилой лживы,
И там, где смолкнет гул наживы,
Увы! придется, может быть,
В полях неведомого края
Взрывать нам девственную новь,
Ногой, истерзанною в кровь,
На край лопаты налегая?..

Жена в земле… Ура! Свобода!
Бывало, вся дрожит душа,
Когда приходишь без гроша,
От криков этого урода.

Теперь мне царское житье.
Как воздух чист! Как небо ясно!
Вот так весна была прекрасна,
Когда влюбился я в нее.

Чтоб эта жажда перестала
Мне грудь иссохшую палить,
Ее могилу затопить
Вина хватило бы… Не мало!

На дно колодца, где вода,
Ее швырнул я вверх ногами
И забросал потом камнями…
- Ее забуду я — о, да!

Во имя нежных клятв былого,
Всего, чему забвенья нет,
Чтоб нашей страсти сладкий бред
И счастья дни вернулись снова,

Молил свиданья я у ней
Под вечер, на дороге темной.
Она пришла овечкой скромной…
Ведь глупость — общий грех людей!

Она была еще прелестна,
Как труд ее ни изнурил,
А я… я так ее любил!
Вот отчего нам стало тесно.

Душа мне странная дана:
Из этих пьяниц отупелых
Свивал ли кто рукою смелых
Могильный саван из вина?

Нет! толстой шкуре их едва ли
Доступна сильная вражда,
Как, вероятно, никогда
Прямой любви они не знали,

С ее бессонницей ночей,
С толпой больных очарований,
С убийством, звуками рыданий,
Костей бряцаньем и цепей!

• И вот я одинок, я волен!
  Мертвецки к вечеру напьюсь
  И на дороге растянусь,
  Собою и судьбой доволен.

Что мне опасность и закон?
Промчится, может быть, с разбега
С навозом грузная телега,
Иль перекатится вагон

Над головой моей преступной,
Но я смеюсь над Сатаной,
Над папой с мессою святой
И жизнью будущею купно!

Сын Авеля, дремли, питайся;
К тебе склонен с улыбкой Бог.

Сын Каина, в грязи валяйся,
Свой испустив предсмертный вздох.

Сын Авеля, твое куренье -
Отрада ангельских сердец!

Сын Каина, твое мученье
Изведает ли свой конец?

Сын Авеля, ты о посеве
Не думай: Бог его вознес.

Сын Каина, в голодном чреве
Твоем как будто воет пес.

Сын Авеля, ты грейся перед
Патриархальным очагом.

Сын Каина, морозь свой веред,
Шакал несчастный, под кустом.

Сын Aвеля, люби и множься,
Как деньги множатся твои.

Сын Каина, ты не тревожься,
Когда услышишь зов любви.

Сын Авеля, умножен Богом
Твой род, как по лесу клопы!

Сын Каина, ты по дорогам
Влачи с семьей свои стопы.

II

Ага, сын Авеля, в болото
Лечь плоть твоя осуждена!

Сын Каина, твоя работа
Как следует не свершена.

Сын Авеля, пощад не требуй,
Пронзен рогатиной насквозь!

Сын Каина, взбирайся к небу
И Господа оттуда сбрось.

Я — сумрачный король страны всегда дождливой,
Бессильный юноша и старец прозорливый,
Давно презревший лесть советников своих,
Скучающий меж псов, как меж зверей иных;
Ни сокол лучший мой, ни гул предсмертных стонов
Народа, павшего в виду моих балконов,
Ни песнь забавная любимого шута
Не прояснят чело, не разомкнут уста;
Моя постель в гербах цветет, как холм могильный;
Толпы изысканных придворных дам бессильны
Изобрести такой бесстыдный туалет,
Чтоб улыбнулся им бесчувственный скелет;
Добывший золото, Алхимик мой ни разу
Не мог исторгнуть прочь проклятую заразу;
Кровавых римских ванн целительный бальзам,
Желанный издавна дряхлеющим царям,
Не может отогреть холодного скелета,
Где льется медленно стру"й зеленой Лета.

Как в комнате простой, в моем мозгу с небрежной
И легкой грацией все бродит чудный кот;
Он заунывно песнь чуть слышную поет;
Его мяуканье и вкрадчиво и нежно.

Его мурлыканья то внятнее звучат,
То удаленнее, спокойнее, слабее;
Тот голос звуками глубокими богат
И тайно властвует он над душой моею.

Он в недра черные таинственно проник,
Повиснул сетью струй, как капли, упадает;
К нему, как к зелию, устами я приник,
Как строфы звучные, он грудь переполняет.

Мои страдания он властен покорить,
Ему дано зажечь блаженные экстазы,
И незачем ему, чтоб с сердцем говорить,
Бесцельные слова слагать в пустые фразы.

Тог голос сладостней певучего смычка,
И он торжественней, чем звонких струн дрожанье;
Он грудь пронзает мне, как сладкая тоска,
Недостижимое струя очарованье.

О чудный, странный кот! кто голос твой хоть раз
И твой таинственный напев хоть раз услышит,
Он снизойдет в него, как серафима глас,
Где все утонченной гармонией дышит.

II

От этой шубки черно-белой
Исходит тонкий аромат;
Ее коснувшись, вечер целый
Я благовонием объят.

Как некий бог — быть может, фея -
Как добрый гений здешних мест,
Всем управляя, всюду вея,
Он наполняет все окрест.

Когда же снова взгляд влюбленный
Я устремив в твой взор гляжу -
Его невольно вновь, смущенный,
Я на себя перевожу;

Тогда твоих зрачков опалы,
Как два фонарика, горят,
И ты во мгле в мой взгляд усталый
Свой пристальный вперяешь взгляд.

Бойцы сошлись на бой, и их мечи вокруг
Кропят горячий пот и брызжут красной кровью.
Те игры страшные, тот медный звон и стук -
Стенанья юности, растерзанной любовью!

В бою раздроблены неверные клинки,
Но острый ряд зубов бойцам заменит шпаги:
Сердца, что позднею любовью глубоки,
Не ведают границ безумья и отваги!

И вот в убежище тигрят, в глухой овраг
Скатился в бешенстве врага сдавивший враг,
Кустарник багряня кровавыми струями!

Та пропасть — черный ад, наполненный друзьями;
С тобой, проклятая, мы скатимся туда,
Чтоб наша ненависть осталась навсегда!

Как зеркало своей заповедной тоски,
Свободный Человек, любить ты будешь Море,
Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,
Чьи бездны, как твой дух безудержный, — горьки;

Свой темный лик ловить под отсветом зыбей
Пустым объятием и сердца ропот гневный
С весельем узнавать в их злобе многозевной,
В неукротимости немолкнущих скорбей.

Вы оба замкнуты, и скрытны, и темны.
Кто тайное твое, о Человек, поведал?
Кто клады влажных недр исчислил и разведал,
О Море?.. Жадные ревнивцы глубины!

Что ж долгие века без устали, скупцы,
Вы в распре яростной так оба беспощадны,
Так алчно пагубны, так люто кровожадны,
О братья-вороги, о вечные борцы!

Вчера клан ведунов с горящими зрачками
Стан тронул кочевой, взяв на спину детей
Иль простерев сосцы отвиснувших грудей
Их властной жадности. Мужья со стариками

Идут, увешаны блестящими клинками,
Вокруг обоза жен, в раздолии степей,
Купая в небе грусть провидящих очей,
Разочарованно бродящих с облаками.

Завидя табор их, из глубины щелей
Цикада знойная скрежещет веселей;
Кибела множит им избыток сочный злака,

Изводит ключ из скал, в песках растит оаз -
Перед скитальцами, чей невозбранно глаз
Читает таинства родной годины Мрака.

Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать.

И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла

Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!
Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!
Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он.

Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья
Летаешь в облаках, средь молний и громов,
Но исполинские тебе мешают крылья
Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.